Люби меня вечно - Страница 63

Кимберли, словно завороженная, слушала его.

— Ты понимаешь, что это будет значить?

— Угу. Что ты навсегда расстанешься со своим папулей — скорее всего больше никогда его не увидишь. Ты сможешь так жить, милочка, или будешь всегда сожалеть?..

— Лахлан, я ни секунды не буду жалеть, если больше никогда в жизни не увижу графа Эмборо. Он никогда не был мне отцом, таким, какими должны быть отцы, а был тираном, жившим в том же доме, что и я. Но ты сознаешь, какие последствия это будет иметь для тебя? Не считая скандала…

Лахлан ухмыльнулся:

— Макгрегорам к скандалам не привыкать.

— ., я не получу приданого.

— Я так и думал. Кимберли изумилась:

— Ты женишься на мне без приданого?

— Конечно, черт подери!

Он ведет себя по-рыцарски. Кимберли не видела иного объяснения его словам. Что еще он мог сказать — и не считаться настоящим негодяем?

— Но, насколько я поняла, тебе нужны деньги, — напомнила она. — Ты об этом забыл? Или положение внезапно изменилось?

— Нет, у нас совсем нет денег и к тому же много долгов, — ответил он. — Ты имеешь право узнать об этом заранее. Когда несколько лет назад умер мой па, моя мачеха сбежала с сундуком, полным денег, — он не доверял банкам, понимаешь? — и со всеми драгоценностями Макгрегоров. На все это она права не имела. Найти ее не удалось. Так что земли у нас по-прежнему полно, а денег нет совсем.

Тем более ему следовало бы жениться ради денег, а не жертвовать собой из-за того, что у нее не хватило силы воли противиться его ласкам. Конечно, он тут и сам не без греха, но ей надо было его остановить. А она этого не сделала! Он даже не знает, что, женившись на ней, решает все свои проблемы! Она все еще ему об этом не сказала — и сейчас в этом явно нет необходимости.

Но все равно надо сказать Лахлану правду. Насколько она может судить, он с ней честен, а вот в ней проснулось любопытство.

— Похоже, тебе по-прежнему необходимо приданое, которое ты получил бы за женой. Как же ты собираешься без него обходиться?

— Об этом не тревожься, милочка. Я найду деньги как-нибудь иначе. Богатая жена была бы самым простым решением. Существуют и другие.

Лахлан говорил так уверенно, что Кимберли решила не рассказывать ему о своих собственных деньгах. Ей хотелось насладиться уверенностью, что он женится на ней не из-за денег. Конечно, он сделал ей предложение не по любви, чего бы так хотелось ей, но по крайней мере одной тревогой у нее было меньше: он выбрал ее не из-за денег.

— Ну хорошо. Если ты действительно этого хочешь, я выйду за тебя замуж, — согласилась она.

Тут он улыбнулся — лучезарно. У нее перехватило дыхание и сжалось сердце, а потом чуть не выскочило из груди, когда Лахлан обнял ее.

— Я сегодня скажу твоему папуле.

Когда он стоял так близко, что их тела соприкасались, было почти невозможно сосредоточиться на том, что он сказал. Только спустя несколько долгих секунд она смогла выговорить:

— Может быть, предоставишь это мне? Ты скорее всего опять выйдешь из себя. Он всегда так действует на людей, которые плохо его знают.

— Но… Угу, может, ты и права. Но я буду поблизости на тот случай, если тебе понадоблюсь.

От этих слов у Кимберли потеплело на сердце. Он все время ее защищает, хоть они еще не женаты! Прикосновение его губ согрело ее еще сильнее. Она догадалась, что Лахлан собирается ее поцеловать, была готова к этому и жаждала его ласки, но все равно чувства бурно всколыхнулись, как раньше. Было так дивно ощущать прикосновение его губ, так невыразимо дивно…

Кимберли не услышала, как открылась дверь, но мягкий голос вдовы Марстон она узнала:

— Сесил, ты тут?

Заметив целующуюся парочку, она стала извиняться:

— Ох, мне очень неловко! Следовало постучать… Кимберли почувствовала, как Лахлан вдруг резко выпрямился. Отступив от нее на шаг, он повернулся к вошедшей. Поначалу Кимберли решила, что он просто раздосадован тем, что им помешали. Она не подозревала, что Лахлан узнал голос вдовушки.

Но Кимберли это поняла, когда он проговорил таким же угрожающим тоном, каким обращался накануне к ее отцу:

— Привет, мачеха.

Уиннифред Марстон ахнула, сделала шаг назад, прижимая руку к сердцу. Вид у нее был перепуганный, а голос — полный ужаса.

— Лахлан, мальчик мой, я все объясню!

— Да неужели?

Глава 39

Кимберли изумленно наблюдала за тем, как у ее будущей мачехи закатились глаза и она рухнула на пол в глубоком обмороке. Итак, Уиннифред Марстон — мачеха Лахлана… Или она не правильно их поняла? Да, наверняка. Слишком невероятно, что одна и та же женщина могла играть в их жизни одну и ту же роль.

Лахлан, взиравший вместе с Кимберли на растянувшуюся на полу женщину, издал возглас отвращения. Этот звук вывел Кимберли из оцепенения.

— Подними ее, Лахлан, и положи на кушетку, хорошо?

— Нет, я к ней прикоснусь только для того, чтобы свернуть ей шею!

Кимберли, остолбенев от его ответа, сама досадливо вскрикнула:

— Положи ее на кушетку! А свертывание головы прибереги до той поры, когда она придет в себя и оценит это!

Она не стала дожидаться и проверять, послушался ли он ее. Перешагнув через Уиннифред, она вышла в коридор, чтобы послать кого-нибудь из лакеев за нюхательной солью. Когда она вернулась в комнату, Лахлан как раз сбрасывал, не слишком бережно, пожилую даму со своего плеча на розово-золотую кушетку.

— Напомни мне, пожалуйста, чтобы я никогда не падала в обморок в твоем присутствии, — сухо сказала Кимберли.

Лахлан отряхнул руки, словно они запачкались, и взглянул на нее.

— Нет, милочка, тебя я нес бы осторожно, словно ребеночка. Она такой заботы не заслужила. Кимберли подошла к нему.