Люби меня вечно - Страница 41

— Что она тут делает и… — Джиллеонан нагнулся, чтобы получше разглядеть лицо Кимберли, которая уткнулась Лахлану в плечо. — ..спящая? Ты знаешь, что она тут у тебя заснула?

От Лахлана этот факт укрыться не мог: он сидел и держал ее уже больше часа, боясь пошевелиться, чтобы не разбудить. Они сидели на краю кровати: после того, как Кимберли привела его в чувство с помощью холодных компрессов, она наклонилась к нему, промокая рассеченную губу, — и вдруг заснула.

Он успел подхватить ее, когда она покачнулась и чуть не упала на пол. Она прижалась к нему, уронила руку ему на колени, опустила голову на его плечо и, тихонько вздохнув, затихла.

Но Лахлан не собирался объяснять все это своему родичу.

— Говори потише, — прошептал он.

— Что?

— Ш-ш!

Джиллеонан изумленно захлопал глазами, но потом до него дошло.

— Ага, — ответил он, перейдя на шепот, — но что она все-таки тут делает? И что делают два здоровяка-англичанишки, которые стоят у твоей двери, словно ее охраняют?

— Может, охраняют?

Услышав сухой ответ, Джиллеонан хмыкнул и наконец посмотрел на Лахлана. Тут он присвистнул и удивленно спросил:

— Господи, кто это так обработал твою физиономию? Лахлан поморщился — на этот раз специально.

— Я настолько худо выгляжу, да?

— Да, неважно, парень. Это она?..

Лахлан снова попытался нахмуриться. У него опять ничего не вышло, так что пришлось ограничиться возмущением:

— Не говори глупостей! Это наш вспыльчивый хозяин дома. По крайней мере так мне кажется.

— Кажется? Как же ты можешь не знать, кто задал тебе самую сильную трепку за всю твою жизнь? Поверь, Лахлан, хуже ты никогда не выглядел.

Лахлан прошипел в ответ:

— Потому что я толком не проснулся, когда он начал. И если уж на то пошло, то до конца не протрезвел. В глазах двоилось, троилось…

Джиллеонан широко раскрыл глаза:

— Так, значит, ты и правда напился? Я так и подумал, когда увидел, как ты вчера утром разозлился. Ударил беднягу виконта — я даже не понял, с чего ты на него взъелся. Я знал, что ты пожалеешь…

— Пожалуйста, не будем это обсуждать. Я тоже не могу понять, что на меня нашло. Но каким я был ночью, вообще невозможно описать, — с отвращением сказал Лахлан. — Если хочешь знать, я не помню и половины.

— Не помнишь?

Джиллеонан захихикал, но Лахлану удалось все-таки нахмуриться, несмотря на то что это доставляло ему страдания. Его родич быстро посерьезнел, немного покашлял, а потом спросил:

— Так почему он тебя бил?.. Только не говори, что ты все-таки переспал с его герцогиней, а он узнал…

— Ничего подобного! — возмущенно сказал Лахлан.

— Тогда почему?

— Смутно припоминаю… Он решил, будто я украл несколько его красоток-лошадей.

— А, украл, значит?

Выразить негодование шепотом нелегко, но Лахлану все-таки удалось:

— Я тебя за это прикончу, Джилл!

— Да с каких это пор ты шуток не понимаешь? — обиделся Джиллеонан.

Обычно это было любимой фразой Ранальда, а не Джиллеонана, и Лахлан ухмыльнулся бы, если бы не было так больно.

— Я во всем этом не слишком уверен, Джилл, но если у моей двери стоит охрана, то наверняка я все очень скоро узнаю.

— А эта девушка?

Лахлан взглянул на темно-золотую головку, доверчиво прижавшуюся к его груди; взгляд его смягчился.

— Леди Кимберли, ангел, пыталась меня залатать. Но мне сдается, что ночью я не давал ей заснуть, поэтому она не смогла закончить свое дело.

— Она не сказала тебе, что происходит? — продолжал спрашивать Джиллеонан.

— Не успел я ее спросить, как она взяла и заснула. Это была не правда. Лахлан несколько раз спрашивал ее, что ей известно о визите герцога, но каждый раз она уходила от ответа и только говорила: «Молчите», «Ш-ш» или «Как я могу привести вас в порядок, если вы рта не закрываете?» И он перестал ее расспрашивать, решив, что и так скоро все узнает. А она заснула. Удовольствие от того, что она спит в его объятиях, намного превосходило любопытство, так что ему и в голову не пришло разбудить ее, чтобы снова расспрашивать.

Но Джиллеонану об этом знать было не обязательно. Лахлан предложил:

— Раз ты, похоже, вне подозрений — по крайней мере пока, — попробуй сам что-нибудь узнать.

— Угу, прихвачу Ранальда, и мы покрутимся у конюшен, все разведаем. Скорее всего просто в темноте кто-нибудь из гостей ушел не с той лошадью и до сих пор этого не заметил.

— Ага, несомненно.

Но Лахлан на самом деле так не думал. Сент-Джеймс из-за подобного не обезумел бы. Он нашел какие-то доказательства, но Лахлан ума не мог приложить, какие.

Джиллеонан направился было к двери, но остановился и посоветовал:

— Надо бы отнести девушку к ней в комнату, чтобы ты и сам мог отдохнуть.

— Я не в состоянии.

— Я мог бы…

— Нет, — слишком быстро оборвал его Лахлан. — Она мне не мешает.

Тут Джиллеонан приподнял бровь, но когда Лахлан больше ничего не добавил, пожал плечами и ушел. Дверь за ним закрылась; Лахлан облегченно вздохнул.

Конечно, Кимберли ему не мешала, но, чувствуя ее мягкое тело, прильнувшее к нему, он не мог оставаться спокойным. Удивительно, что, будучи в таком гадком состоянии, когда все его тело ныло и болело, он все равно ее хотел — и очень сильно. А ведь он совершенно ничего не мог предпринять, даже если бы она не спала и была в соответствующем расположении.

Надо было позволить Джиллеонану унести ее из комнаты или хотя бы разбудить, чтобы она ушла сама. Но ему не хотелось ее отпускать — даже для того, чтобы избавиться от возбуждения, которое она в нем вызвала. В конце концов, что значит еще одно неприятное ощущение, когда их и без того хватает? Ему нравилось, что она спит здесь, рядом с ним.